Обвинение запросило 19 лет колонии фигурантам дела Гаджиева

Сегодня в Южном окружном военном суде в Ростове-на-Дону прошло очередное заседание по делу дагестанского журналиста Абдулмумина Гаджиева.

Прокурор закончил выступление в прениях. По сути, оно свелось к прочтению обвинительного заключения. Обвинение запросило всем подсудимым — Гаджиеву, Абубакару Ризванову и Кемалу Тамбиеву — по 19 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима с отбыванием первых трех лет в тюрьме, а остальные — в колонии строгого режима, а также штраф в размере 250 тысяч рублей, и ограничение свободы на полтора года.

При этом прокурор запросил засчитать время нахождения подсудимых под стражей в СИЗО в срок отбытия наказания из расчета один день к одному.

В заключительной части прений гособвинитель Мурад Алиев заявил, что подсудимые «выбрали тактику непризнания вины, а также заявляют, что свидетели обвинения оговорили их. При этом Тамбиев и Ризванов заявили, что к ним оказывалось давление органами следствия». По мнению прокурора, подсудимые всё это делают преднамеренно, что свидетельствует об их желании уйти от уголовной ответственности.

Из того, что свидетели обвинения на допросе в суде заявляли, что не имеют к подсудимым неприязненных отношений, прокурор сделал вывод, что у тех не было оснований оговаривать подсудимых. А так как сотрудники оперативных служб, задействованные при проведении следствия по делу, не были знакомы с подсудимыми, то у них также не могло быть неприязненных отношений к подсудимым. Тем самым, по мнению прокурора, доводы подсудимых об оказании на них давления полицейскими — не обоснованы. 

Прокурор назвал отягчающими обстоятельствами то, что участковые полицейские отрицательно их охарактеризовали. Смягчающим вину обстоятельством послужило наличие у подсудимых малолетних детей.

Подробнее о деле Гаджиева мы писали здесь.

Только что прокурор запросил нам сроки. Мне — 19, Кемалу — 19 и Абубакару — 19 лет строгого режима. 

По его мнению, мы заслуживаем такого наказания, потому что в суде было полностью доказано наше участие в деятельности террористических организаций — ИГИЛ, «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», «Высший военный маджлисуль шура объединенных сил моджахедов Кавказа» (все три организации признаны террористическими и запрещены в РФ — прим. ЦЗПЧ) — а также доказана организация нами их финансирования. 

Я, по мнению прокурора, участвовал в этих организациях посредством написания статей в газете «Черновик», через которые вовлекал людей в их деятельность и возрождал её на территории РФ. А также отправил в ИГИЛ 16 тысяч рублей со своей банковской карты. 

Кемал, по мнению прокурора, был учредителем благотворительного фонда «Амана», который якобы финансировал эти организации. А также получил от некоего Бамматгереева 200 тысяч рублей для их отправки Ахмеднабиеву. 

Абубакар был одним из учредителей фонда «Ансар», который якобы финансировал данные организации. А также якобы получил от некоего Абдулазизова 50 тысяч рублей для их передачи Ахмеднабиеву. 

Словно и не было никаких трёх экспертиз моих статей, ни одна из которых не выявила в них ничего незаконного и тем более связанного с терроризмом. Словно не слышал прокурор, как эксперт уже на пальцах объясняла ему, что ничего кроме «пропаганды хороших взглядов» в этих статьях нет. 

Словно гособвинитель и не заметил, что его засекреченный свидетель, якобы утверждавший о моём переводе в ИГИЛ, не явился в суд, и ни одного доказательства на этот перевод в суде так и не прозвучало. Как и не заметил опрос руководителя турфирмы, который на самом деле получил от меня эти 16 тысяч за проданный билет на самолёт. 

Словно не были допрошены в суде настоящие учредители фонда «Амана», которые словно и не говорили, что никакого Кемала Тамбиева знать не знают. 

Словно и не были исследованы в суде учредительные документы фонда «Амана», в которых Кемал никак не фигурирует. 

Словно никто не смеялся в суде над тем, как Кемал должен был засекреченным образом отправить в Турцию 200 тысяч рублей через «Яндекс.Деньги», чтобы «никто из кафиров не узнал об этом».

Словно не был фонд «Ансар», учредителем которого являлся Абубакар, закрыт до того, как вообще появилась статья об организации финансирования терроризма. Причем закрыт после доскональных проверок правоохранительных органов, не обнаруживших в работе фонда ничего противозаконного. 

Между признанием ИГИЛ террористической организацией и задержанием Абубакара с подкидыванием ему наркотиков, прошел лишь один месяц. И именно в этот период впихнули эпизод с засекреченным свидетелем с бредовыми показаниями о том, как Абубакар продавал должности в будущем Халифате на территории России. Прокурор, конечно же, не заметил, что у свидетеля были явные проблемы с головой, и он не мог толком отвечать на вопросы. 

Прокурор так и не заметил, что в период вмененной нам следователем деятельности в названных фондах двух из трех террористических организаций уже давно не существовало, а третьей — ещё не существовало. 

Прокурор не постеснялся сослаться даже на «домик в деревне», долю в котором мы и наши родственники (36 человек) якобы приобрели на преступные деньги. Он не заметил, что суд направил официальный запрос и выяснил, что данный «домик» не имеет к нам никакого отношения. 

Прокурор в прениях буквально зачитал обвинительное заключение следователя, словно не проводилось два с половиной года никаких судебных заседаний, на которые он зачем-то каждую неделю ездил из Махачкалы на поезде. 

Теперь наша очередь выступать в прениях. А за процессом мы следили очень внимательно. 

***

Следующее заседание суда пройдёт 29 июня в 14:00.